«У нас не бывает проверок, которые не дают результатов», глава УФНС по Воронежской области Игорь Понкратов о методах фискальной работы в регионе

Дата публикации: 22.02.2018

Сегодня налоговая служба помимо классических функций по сбору и контролю платежей выполняет неформальную, но важную задачу сохранения баланса между исполнением запросов государства и сдерживанием административного давления на бизнес. О том, удается ли соблюсти интересы обеих сторон в Воронежской области, глава управления федеральной налоговой службы (УФНС) по региону Игорь Понкратов рассказал корреспонденту „Ъ“ Марии Стариковой.

— Вы возглавили управление УФНС по Воронежской области с 3 июля 2017 года. Ходили слухи, что вы не хотели уезжать из Белгородской области. В каком состоянии оказалась налоговая дисциплина нового для вас региона по сравнению с прежним?
— Не то чтобы не очень хотелось уезжать, но я давно работал в Белгородской области, с 1985 года в разных должностях. И рядовым инспектором еще в те, советские времена, и ревизором в налоговой начинал с 1990-х, с 1996-го стал первым замом. Ту область — могу сказать с уверенностью — я знаю хорошо. Отношения были очень рабочие, деловые с губернатором. Было понимание, были и острые вопросы, учитывая его принципиальность и жесткий подход к делу, но оно того стоило. Воронежская область — соседняя, я неоднократно здесь бывал: на протяжении последних десяти лет раз в год точно. Все менялось к лучшему на моих глазах. Здесь было непросто во всех отношениях. И в 2017 году это была уже совсем не та область, которая была в 90-х годах. Здесь масштаб побольше — и по населению, и по потенциалу, конечно, это очень мощный регион.

— Белгород в этом плане выглядит скромнее?
— Меньше и по площади, и по населению, хотя с точки зрения инвестиционной привлекательности и достижений в экономике тут можно говорить и спорить. Для меня переезд не был переездом на какую-то территорию, на которую я зашел как варяг с какими-то своими невероятными идеями. Все проходит в рабочем режиме.

—Ни одной проблемы не было?
— Ну почему. Например, страховые взносы. Это комплекс вопросов, который возник во всех налоговых органах в России в прошлом году в связи с передачей ряда функций. Нам передали администрирование и остатки задолженности. Начали разбираться. Год напряженной работы дал определенные результаты: 60 млрд руб. составили поступления по страховым взносам по области за 2017 год. Расчищаем задолженность. Есть долги, которые не подтверждаются, есть долги, которые можно списать, потому что есть правовые основания. Более миллиарда рублей приходится на задолженность по непредставленной в отделения пенсионного фонда отчетности, начисленной индивидуальным предпринимателям. Мы поставили перед собой амбициозную цель — до 1 марта списать безнадежную к взысканию задолженность по имущественным налогам физических лиц и по страховым взносам индивидуальных предпринимателей. На сегодня актуальна и тема банкротства.

— Физлиц или юрлиц?
— Физлица — тема новая и интересная, но масштабы по суммам долгов более серьезные у юрлиц, конечно, да и цели там разные. Мы сегодня ставим задачу по урегулированию долгов по организациям, которые находятся много лет в процедуре банкротства. Например, старое юрлицо Бутурлиновского ЛВЗ. Есть ряд других организаций, по которым мы в первом квартале планируем завершить процедуры. Здесь работа планомерная, ежедневная. К сожалению, налоговики не всегда находят понимание со стороны арбитражных управляющих, потому что цели и задачи у нас с ними расходятся.
«Обязательно возбудить дело — такой задачи нет»

— Грядет полный переход бизнеса на работу с онлайн-кассами. Что вы можете сказать о готовности Воронежской области, намерены ли как-то помогать предпринимателям?
— Можно говорить о трех этапах перехода на онлайн-кассы. Первый закончился в 2017 году, по его итогам в области используются 21 тыс. современных кассовых аппаратов. К 1 июля кассы начнут применять плательщики ЕНВД и патента. Но не все, а только те, которые торгуют и оказывают услуги общепита. А к 1 июля 2019-го перейдет и сфера услуг. Положительных моментов много, несмотря на отрицательное мнение бизнеса в начале реформы. Удаленная регистрация позволила значительно снизить время на эту процедуру (с пяти дней до одного часа и менее). Не нужно приходить в налоговые органы, все можно сделать из дома или офиса. А если кто-то из плательщиков не смог сам зарегистрировать кассу, в каждой налоговой продолжают работать консультанты.

Словом, мы полностью готовы к внедрению онлайн-касс, заводы-изготовители создали запас готовой продукции на год. Один из приятных новых бонусов — право на налоговый вычет (18 тыс. руб. на 1 контрольно-кассовую технику, ККТ), компенсирующий часть затрат на приобретение кассового аппарата. Плюс во время периода обучения малого бизнеса мы воздержимся от проверок применения ККТ — за исключением контрольных мероприятий, проводимых по обращениям граждан и органов власти.

— Какой вы видите свою роль в вопросе регулирования баланса между жесткими схемами взыскания тех же задолженностей по зарплате и существующим со стороны бизнеса запросом на снижение административного давления?
— Невыплата заработной платы — это трудовые отношения, а не сфера контроля налоговых органов. В части контроля за соблюдением налогового законодательства УФНС ежегодно снижает число проверок, одновременно повышая их эффективность. За пять лет число проверок уменьшилось в 2,7 раза, а доначислено в 2,5 раза больше. Мы при выходе на проверку основываемся на анализе финансово-хозяйственной деятельности плательщика. Ряд проверок проводим совместно с правоохранительными органами, имеющими свои оперативные наработки. Если мы выявляем определенные нарушения и суммы, то обязаны по подведомственности статей — по 199 и 159 (статьи УК, уклонение от уплаты налогов и мошенничество. — „Ъ“) — обращаться в правоохранительные органы.

Для нас главное, конечно, уплата. Доначислили — установили — прошли стадию, условно говоря, разногласий — прошли стадию апелляционных досудебных рассмотрений — до суда не дошли — сошлись на определенной сумме с точки зрения закона, вместе определив, что действительно имеет под собой основания, а что — нет. Заплатили — все. Обязательно возбудить дело — такой задачи нет. Наверное, это не тот путь, по которому надо идти. В идеале нужно, чтобы структура осталась работать, но не всегда так получается. Поскольку есть факты, когда руководство и учредители действительно причастны к каким-то вещам, которые привели к умышленной неуплате.

— Умышленность в данном случае — ключевой момент?
— Да. Но, повторюсь, у нас с коллегами не всегда все так складывалось по направляемым материалам. Бывало, минимум из десяти семь возвращались. А, например, за 2017 год из 37 дел ни одно не вернулось. Это говорит о качестве подготовки материалов.
Убрать посредников

— После ужесточения контроля операций по возмещению НДС буквально «посыпался» весь бизнес подсолнечного масла, в том числе, в Черноземье — заводы уходят в банкротство один за другим.
— Это все желание получить НДС, не уплатив его. У таких заводов были фирмы-прокладки, через которые они работали. Допустим, завод реализует переработчику зерно или подсолнечник не напрямую, а через структуру, которая НДС не заплатила, но появилась с возмещением. И основная задача была — убрать этих посредников.

— Без масла не останемся?
— Нет, поскольку Хартия крупнейших экспортеров зерна и маслопереработчиков была поддержана всеми участниками рынка от сельхозпроизводителя до переработчика. Сейчас инициатива расширилась, к Хартии присоединяются все организации и индивидуальные предприниматели, которые работают в сфере оборота сельскохозяйственной продукции. Даже переработка леса, рыбы и иных направлений, причем по инициативе самого бизнеса или союзов, объединяющих отраслевиков. Большая часть готова к работе в прозрачных условиях.

— Воронежские переработчики подсолнечника в Хартию вошли?
— У нас, если не ошибаюсь, 81 структура, которая потенциально могла и вошла в Хартию. В этом проекте важным элементом контроля является система АСК НДС, которая формирует прозрачную бизнес-среду. По данным АСК НДС-2, когда заработал комплекс, в шесть-семь раз уменьшилось количество заявленного незаконного НДС. За 11 месяцев прошлого года поступления по НДС, в отношении которых мы проводили контрольно-аналитическую работу, увеличились по сравнению с предыдущим годом на 476 млн руб. По большей части рост обусловлен отказом налогоплательщиков от сомнительных вычетов по налогу.

— Много проверок проводите?
— Для сравнения, в Евросоюзе 2–3% предприятий проверяют за год, согласно открытым данным. У нас — 1%, это не так много. Когда увеличивается количество проверок, эффект от них тоже возрастает. Крупнейшие предприятия нам рекомендуют проверять раз в два года, но если нарушения при анализе деятельности не установлены, то плательщики могут и не проверяться. А так есть критерии риска, они связаны и с зарплатой, и с уплатой налогов. Они публичные и каждый может себя оценить самостоятельно. Ежеквартально мы сообщаем крупным налогоплательщикам об их рисковых контрагентах, чтобы они имели возможность самостоятельно скорректировать суммы и избежать проверки. Если риски выявляются, мы приходим и начинаем процедуру проверки. Конечно, это дело нервное, ни одна проверка не проходит так, чтобы человек философски к ней отнесся.

— А бывают такие проверки, которые не дают результатов?
— Нет, у нас достаточно эффективный и профессиональный отбор плательщиков для выездного контроля. Есть неэффективная проверка, низкоэффективная проверка по соотношению доначислено-трудовые затраты.

— Наоборот ведь хорошо — люди работают чисто.
— Это определяется на стадии предпроверочного анализа. Наша задача смотреть глубже, анализировать лучше. И не надо в такие компании ходить вообще, затевать процедуру проверки. Плюс сейчас есть такое понятие, как мониторинг. Например, члены Хартии самостоятельно еженедельно представляют всех своих контрагентов для проверки, потому что заинтересованы в прозрачности бизнеса. Крупные холдинги идут на такой шаг. К ним вообще со временем не будем выходить на проверку, поскольку они играют в открытую.

А есть другие случаи. Появляется человек и говорит: «Я буду сигареты выпускать». Первый вопрос — на чем? Поехали, сфотографировали какой-то ржавый станок, на котором уже никто ничего никогда не будет выпускать. Набирают пакет документов, предъявляют — мол, дайте нам добро. У них появляются сигареты, которые, понятно, не там производились, акцизные марки уходят в нелегальный оборот, и возникает неуплата акциза в десятки миллионов. При этом фирма «растворяется», а задолженность остается.

— А станок?
— А станок перевезут в другую область.

— Какое внимание сегодня уделяете деоффшоризации бизнеса?
— Это целое направление, на которое мы ориентируемся не первый год. Это генеральная линия не только налоговой службы — максимально вернуть бизнес в Россию. Аффилированность доказывается тяжело. Тут должно быть понимание на уровне нашего и судебного сообщества, что процесс доказательства очень сложный, взаимозависимый. Если будет негативный прецедент, это тут же повлияет на работу по всей России.

— С новым главой региона Александром Гусевым встречались уже?
— Встречались в самом начале года — 10 января. Я рассказал о ситуации по поступлениям, по динамике, по задолженностям. Его особенно озаботила работа с муниципалитетом по снижению недоимки по имущественным налогам физических лиц. Этот вопрос интересовал и прежнего губернатора Алексея Гордеева.

— Местные власти всегда гордились тем, что в Воронежской области более сбалансированная экономика, больше, чем в Белгородской области.
— Сбалансированность присутствует и там, и здесь. Вопрос в какой-то специфике. Белгородчина — там с советских времен ГОКи, ОЭМК, все, что связано с добычей руды и ее переработкой. До определенного времени это были киты, на которых все держалось. По инициативе губернатора с течением времени начали развивать переработку аграрной продукции. Все это происходило на моих глазах. С 2008 года с ГОКами начались проблемы — из-за курсовых разниц — снижение цен на металл — они снизили платежи по налогу на прибыль. Но взамен появилась переработка продукции. А это тоже процесс непростой: было время, когда производители мяса птицы и свинины закупали оборудование, строились цеха, закупали птицу и скот — и возмещали НДС. И только затем пошла реализация, стали уплачивать и налог на прибыль, и НДС. Должны быть отрасли, которые перекрывают по поступлениям друг друга в разные экономические периоды.

В Воронежской области также развита отрасль переработки сельхозпродукции, наращивает объемы животноводство. Значительны суммы налоговых поступлений от предприятий оборонной промышленности, атомной станции.

— Когда-то были «Минудобрения».
— Теперь они не входят даже в десятку крупнейших. На первых позициях, помимо Сбербанка, — Нововоронежская АЭС, ВАСО, РЖД.

— Игорь Шувалов на Санкт-Петербургском экономическом форуме говорил, что скоро все будет настолько прозрачно, что ни одна теневая сделка будет невозможна. Вы готовите бизнес к этому?
— То, что уже отработано на данный момент, — это торговля меховыми изделиями. Маркировка меховых изделий очень много дает в плане прозрачности. Виден весь путь товара от таможни и до самой продажи. По этой отрасли в разы увеличились сборы, в первую очередь, за счет выхода отрасли из сферы теневого наличного оборота. Сейчас то же будет происходить с лекарствами. Мы активно работаем с таможенной службой. Выстраивается совместная информационная база, в которой будет аккумулироваться вся информация по экспорту и импорту, с момента пересечения товаром границы будут отслеживаться все продавцы и покупатели, куда ушел товар и по какой цене.

— Сегодня огромное количество банкротов-бизнесменов, но мы понимаем, что далеко не всегда это люди, с которых нечего взять, хотя порой, судя по ходу банкротства, так и оказывается.
— С такими людьми у нас диалоги проходили и проходят. Но что можно сказать, если человек сознательно идет на банкротство? В Англии с банкротом перестают здороваться, никуда не возьмут на работу. У нас это с легкостью заявляют. Менталитет разный. Какое-то время назад говорили: «Налог на прибыль платят только дураки». Но менталитет меняется. Сознание и понимание вопроса тоже. Есть и другой тип людей.

Мы знаем тех, кто нигде не работает, но при этом владеет большим количеством дорогого имущества — коттеджи, автомобили. С ними мы проводим адресную работу.

— И все равно сейчас большую часть налоговых поступлений занимает НДФЛ.
— Последний ряд лет — да. Но было время, когда было иначе, и на первом месте был НДС, налог на прибыль, а НДФЛ — на третьей-четвертой строках. Но изменилось, и существенно, законодательство. Есть понятие «экономически обоснованные затраты». Они позволяют минимизировать налогооблагаемую базу по налогу на прибыль. Мы проводим анализ внутри предприятия, сравниваем с аналогичными, а затем приглашаем, объясняем, предлагаем пересмотреть схему бизнеса. Если не понимают, нарушения существенные — назначаем проверку. В результате убытки уменьшаются. НДФЛ в этом смысле более конкретный налог.

— Какие цели вы ставите перед собой на 2018 год?
— Прежде всего, эффективное управление. От того, где находится управление с точки зрения показателей, рейтинга зависит и мое состояние и удовлетворение. Индикативные показатели обеспечивают ту динамику, которую мы заявляли, — не ниже предшествующего уровня, не менее 10% роста. В связи с передачей страховых взносов задолженность выросла на 5 млрд руб. — с ней также нужно работать. При этом главное — не допустить формирования новой. Что касается конкретно наших отношений с плательщиками — улучшить взаимоотношения, не забывать, что мы сервисная служба. В налоговых инспекциях обеспечены условия для организации нормальной работы с гражданами.